ПОУЧЕНИЕ СХИ-ИГУМЕНА САВВЫ (ОСТАПЕНКО) (+1980Г.) ОБ ИСПОВЕДИ.

Одно из главных действий покаяния есть исповедь. После того, как грешник придет в себя, подобно евангельскому блудному сыну, испытает слово и совесть, познает свои грехи, обратится к Богу с сокрушенным и смиренным сердцем, укорит, осудит и оплачет себя перед Ним, он должен чистосердечна исповедать грехи свои перед священником, обнаружить свое греховное состояние.

Приступая к исповеди, надо выполнить три условия:

— надо примириться со всеми, кто тебе в тягость и кому ты в тягость. Если не успел лично примириться, значит, мысленно от всего сердца прости, оправдай их, а себя обвини. При встрече с ними проси прощения и веди себя соответственно своему покаянному чувству;

— надо иметь сокрушение сердца и смирение. Кающийся должен и наружно показать свое смирение, встать на колени;

— нерассеянно помолиться.

Итак, прежде всего ты должен примириться со всеми, кто тебе в тягость и кому ты в тягость. Возможно, ты скажешь: «Что ходить и примиряться, я ни на кого не cержусь. Кто на меня сердится, тот пускай просит прощения». А почему на тебя сердятся? Значит, чем-то ты огорчил их. Проверь-ка совесть свою! А если совесть окажется действительно чистой, если ты никого ничем не обидел, то ради любви к ближнему ты все же подойди и попроси прощения у всех, кто гневается на тебя по зависти, по ревности или по другой причине. Ведь они в большой опасности. В Евангелии говорится: «Всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду» (Мф. 5, 22), осуждению Божию. И если ты не приложишь усилия, чтобы они помирились c тобой, значит, ты сам окажешься нарушителем заповеди Божией о любви. Как ты будешь подходить к Чаше жизни?

Некоторые говорят: стыдно, унизительно просить прощения. Стыдно в чужой карман залезать, а доброе дело сделать никогда не стыдно. Этим человек показывает свое смирение, а смирение и любовь — это самые высшие добродетели. Кому стыдно в том, значит, не изжита страсть гордости, от нее-то и надо избавляться, надо силой воли принуждать себя просить прощения. Иногда задают вопрос: «Батюшка, что делать, когда не хотят мириться?»

Не хотят мириться только с теми, кто просит прощения и в то же время оправдывает себя.

Души человеческие понимают друг друга, как говорится, с полуслова, сердце сердцу весть подает, так что, если мы искренне прощаем, не обижаемся и во всем обвиняем только себя, а других оправдываем, то непременно примирятся с нами даже самые непримиримые враги.

Ну, а если даже при таких условиях не захотят примиряться, тогда «добро творите ненавидящим вы» (Мф. 5, 44). Если мы будем делать добро обижающим нас, то эта милость более всех других добродетелей защитит нас на мытарствах и Страшном Суде.

Не будем, друг мой, никого унижать, ни перед кем не будем возноситься, будем помнить, что мы хуже всех, потому на каждое укоризненное слово будем искренно говорить: прости. Это слово отгоняет смущение от души, подавляет гнев, истребляет несогласие, водворяет мир, так что злая сила не имеет возможности вредить тому, кто от сердца говорит: «Виноват я, прости меня».

На исповеди не надо ждать вопросов духовника, а надо самому исповедывать свои грехи, не стыдясь, не скрывая и не умаляя их важности. Если исповедь общая, то надо все грехи, которые перечисляет священник, довести до сознания и чувства и признать себя виновным во всем, ибо если какие грехи мы не совершали делом, то могли совершить словом или помыслом. Слово «грешен» надо произносить с чувствам глубокого раскаяния, а не машинально.

Исповедь есть подвиг самопринуждения. Многие не могут избежать соблазна самооправдания и на исповеди часто говорят духовнику, что, дескать, согрешить-то я согрешил, но тот-то вынудил меня на грех... Особенно, когда каются в ссоре, гневе, раздражительности, обязательно осудят других. Тех обвинят, а себя выгораживают. Такое покаяние фальшивое, ложное, лукавое, лицемерное, противное Богу. В этом признак самолюбия и отсутствия личного глубокого покаяния. Иногда говорят:

— Батюшка, у меня слабая память, я не могу вспомнить грех.

Смотришь, молодой здоровый человек и жалуется на плохую память.

— Нет, — говорю, — дело не в памяти.

— Правда, батюшка, я ничего не помню.

— Верю, верю! Но это не потому, что память плохая, потому, что живешь невнимательно и рассеянно и не придаешь грехам серьезного значения. Ты не останавливаешь своего внимания на грехах серьезного значения. Ты не останавливаешь своего внимания на грехах, не фиксируешь их в памяти, поэтому и забываешь. 

Вот и тебе. Д., надо обратить на это серьезное внимание, у тебя тоже есть пробел в этом.

За трапезу сесть мы не забываем, потому что есть хотим... Вот если бы мы с такой же силой алкали и жаждали небесной пищи, то грехи свои мы тоже не забыли бы. За стол не садятся с мешком на плечах, в тулупе рукавицах. Прежде сбрасывают груз, освобождаются от него, ибо он помешает трапезе. Так и Небесной Трапезой мы не сможем насладиться, если не сбросим греховную тяжесть покаянием. Ежедневно душа обременяется грузом греховным; ежедневно надо и сбрасывать его покаянием.

Исповедывайся Богу перед крестиком своим. Кто по условиям жизни не может часто исповедываться и причащаться, для тех это крайне необходима. Господь принимает и такое покаяние. Так ты привыкнешь и запомнишь свои грехи и будешь пребывать в постоянном спасительном покаянии. Пример — преподобная Мария Египетская.

Привычка [навык] — вторая натура человека. Она, как говорится, входит в плоть и кровь его и становится неотделимой от человека, у него вырабатывается так называемый рефлекс. Много действий человек делает по привычке, не задумываясь: моргает, совершает ритмичное движение руками при ходьбе и пр.

Привычка моргать сохраняет роговицу глаз от высыхания, привычка махать руками при ходьбе помогает человеку сохранить равновесие; так и в духовной жизни, например, у преподобного Макария Египетского выработалась благочестивая привычка на все вещи перед началом каждого дела полагать крестное знамение, то есть ничего не начинать без благословения. Однажды бес думал искусить его. «Залезу, — думает, — в рукомойник и наведу на него забвение, он забудет перекрестить рукомойник, а я тогда... ох, и подшучу же над ним!» Так он и сделал. Преподобный Макарий подходит к рукомойнику, по привычке перекрестил его крестным знаменем запечатал беса в рукомойнике. Беса ожгло крестное знамение, и он стал умолять преподобного Макария, чтобы тот выпустил его.

Видишь, Д., как дорог для нас благочестивый навык, а вообще-то говоря, надо так настроить себя, чтобы согласиться лучше не грешить, чем согрешив исповедовать грехи.

Какая бы ни была полная и искренняя исповедь, но на одежде души все еще будут заметны следы от пятен греховных. Окончательно изгладятся они только тогда, когда с радостью примем от Бога и епитимию (наказание) за грехи свои. Но кто из нас радуется скорбям и болезням? Единицы! Итак, изо дня в день, из года в год грехи наслаиваются в душе, и от такого груза бывает тяжело не только самому человеку, но и духовному отцу. Бесы обычно внушают нам или совсем не исповедывать согрешений отцу духовному, или исповедывать как бы от лица другого, или складывать вину своего греха на других. Я, дескать, выругался и наговорил много лишнего потому, что М. и П. вывели меня из себя, натолкнули меня на эта.

Исповедь с самооправданием — мерзость перед Богом! Где сокрушение о грехах, где самоуничижение? Вместо них — осуждение! К прежним грехам приложили новый грех... смешали кашу с разбитым стеклом (Таинство очищения с грехам осуждения) и вместо оздоровления получили новые язвы и болезни душевные: омрачение совести, стыд и укор, тяжесть в душе.

Нет! Это не исповедь. Это извращение святого Таинства. Оправдываться в любом случае не полезно: если совесть чиста, то о чем и беспокоиться, рано или поздно Господь выведет правду наружу, оправдает, а если совесть обличает, тогда тем более нельзя оправдываться, потому что к тому греху прикладывается новый грех — ложь. Если обличает совесть или духовный отец, то надо прислушаться и исправиться. Надо проявить интерес к делу спасения, тогда и без дополнительных приемов будешь помнить грехи свои. Чем человек интересуется, про то он не забывает

Если ты едешь в поезде и с интересом смотришь в окно, то ничего не пропустишь незамеченным. Кажая мелочь, каждый штрих останется в твоей памяти, ты сможешь подробно рассказать все другим. А если смотришь в окно безучастными, ничего не видящими главами, если ты поглощен своими мыслями, то рассказ твой о поездке будет сухим, кратким, в общих чертах, без подробностей. А то и вовсе вынужден будешь сказать: «Да я ничего не помню! Все забыл!» Вот так и бывает на исповеди.