Преподобномученик архимандрит Кронид (Любимов).
О НЕБЕСНОМ ЗАСТУПНИЧЕСТВЕ СВЯТИТЕЛЯ НИКОЛАЯ.

В нынешний день мы воспоиинаем великого во святителях, дивного во святых угодника Божия Николая. Подлинно велик был сей Святитель Христов! Подвиги и добродетели, совершенные им во славу Божию для спасения ближних, так разнообразны и многочисленны, что трудно их и исчислить. Впрочем, при всем разнообразии нетрудно приметить, какая добродетель более других отличала его. Взгляните на изображение сего Святителя, и вы увидите в нем прежде всего ревность по вере. Действительно, столь милосердный и сострадательный к несчастным, он был грозен там, где хулилось имя Христово, где видел он упорство в неверии, господство лжи и неправды. Пылая любовью ко Христу, любовью к вере в Него, он однажды велел до основания разорить идольское капище, мимо которого ему пришлось проходить. В нынешнее время такой поступок сочли бы насилием совести, но Святитель Николай твердо был уверен, что между светом и тьмой, Христом и велиаром нет и не должно быть мира. Быв на Первом Никейском Соборе, где Арий опровергал Божество Сына Божия, он не мог слышать равнодушно хулений сего нечестивца и, возжегшись ревностью, сильно и грозно обличил его. Недаром Святая Церковь называет Святителя Николая правилом веры.

Братия! Мы хотя не можем все назваться ревнителями веры, но все именуем себя ее носителями, все сознаем, что вера должна быть основанием всех добродетелей, что Без нее невозможна спастись так же, как без Спасителя.«Иже веру имет и крестится, спасен будет, а иже не имет веры, осужден будет» (Мк. 16, 16). Но как несомненно, что без веры нет спасения, так несомненно и то, что не всякая вера приводит ко спасению. Какая же вера спасает нас? Рассмотрим это в день памяти ревностного поборника веры. Сам Святитель Николай покажет нам своим примером, какова должна быть вера каждого христианина.

Почему Святитель Николай угодил Богу своей верой? Потому, во-первых, что вера его была православная, истинная, согласная с Евангелием, с общим верованием всей Церкви, всех христиан. Верь и ты, христианин, так, как научен веровать с детства твоими родителями, наставниками, Матерью Святой Церковью. Не так верь, чему бы и как хотелось, не одни только главные догматы принимай, но все то, что утверждено святыми отцами, семью Вселенскими Соборами, а в лице их всей Вселенской Церковью. Но не излишне ли будет напоминание о сем? Разве есть такие, которые, будучи православными христианами, веровали бы неправославно? К несчастью, нужно сказать, что есть немало инакомудрствующих. Так часто в обществе слышатся подобные речи: «Я несомненно верю только слову Божию, а чего не сказана в слове Божием, то не есть неопровержимая истина, то можно принимать и не принимать: посты, например, или участие в богослужении церковном — необязательны». Как будто не на основании того же слова Божия все это устроено, как будто бы одно какое-нибудь лицо, а не вся Церковь, в лице своих Вселенских Соборов и руководимая Духом Святым, узаконила все это.

Но мы встретим и противников слова Божия, восстающих против того, о чем ясна и определенно говорится в нем. Не случалось ли вам слышать, как иной усиливается утверждать и проповедует, что не будет вечных мучений? Бог милосерд, и, следовательно, предполагается, что можно грешить и жить кому как угодно, тогда нам Сам Спаситель в Своем святом Евангелии прямо сказал о нераскаянных грешниках: «Идите от Мене, проклятии, во огнь вечный... идут сии в муку вечную» (Мф. 25, 41, 46). Не случалось ли также слышать похвалу и сочувствие так называемому гражданскому браку, введенному на западе, в явное противоречие тому, как учил о браке Спаситель? И мало ли можно услышать в нынешнее время новых учений от называющих себя православными? Понятно, что за вера сих новых проповедников. Их вера не есть ли скорее суемудрие, скорее неверие, чем вера? Да, они давно изменили вере апостольской, вере православной, давно выступили из ограды Церкви, давно отлучили себя от сонма спасаемых. Истина одна, одна богооткровенное учение принес на землю Сын Божий, следовательно, и вера у всех должна быть одна и одинакова. Восставать открыто против ясно выраженного в слове Божием, измышлять учения, явно противоречащие слову Божию, — это есть не что иное, как противление Духу Святому, как нежелание покорить свой ум в послушании этому Духу, это есть прямое нехотение своего спасения.

Почему Святитель Николай угодил Богу своей верой? Потому, что его вера была тверда, непоколебима, как камень. Он все претерпел за веру: и гонение, и заключение в темнице, и алчбу, и жажду — и однако же остался верен вере и не изменил ей. Примером своей пламенной любви и веры к Богу Святитель Николай поучает и нас. Он, Святитель Христов, является нашим скорым предстателем и помощником во всякой скорби и напасти. Только воздохни из глубины своей души к нему с верой о помощи, призови его святое имя, и он, милостивый отец, не замедлит явить свое милосердие, что мы и видим из множества примеров его дивной помощи верующим. Но насколько милостив Святитель Николай к любящим Бога, настолько он и грозен к хулителям имени Господня. Пример сему следующий.

В 1865 году крестьянин села Ртищева Пензенской губернии Иванов в праздник Пасхи переходил реку по плотине при водяной мельнице. Быстрое течение воды прорвало искусственный переход и сбросило Иванова в речную пучину. В минуту опасности Иванов обратился к Святителю и Чудотворцу Николаю с молитвои о помощи и заступлении, дав при этом обет поставить перед иконой Святителя рублевую свечу как благодарную дань за чудесное спасение. И что же? Быстро несшаяся вниз по течению реки ледяная глыба не рассекла несчастного, а, погрузившись перед ним в воду, подняла испуганного крестьянина и понесла его дальше по течению. Прочие льдины шли по сторонам либо разбивались о ту, на которой, едва живой от испуга, плыл и молился крестьянин. Наконец, собравшись вместе, льдины остановились у берега за семь верст от прорванной плотины и образовали собой как бы мост, по которому Иванов невредимо добрался до берега, где пал на колени, вознося к Богу благодарственные молитвы... Радовался Иванов своему чудному избавлению, но недолго; благодарил Бога за свое дивное избавление от опасности, но только в первых порывах радости. Затем мало-помалу стал забывать благоволение Божие и дивную помощь Святителя Николая. Даже свое необычайное избавление относил к случайности, хвастал перед своими товарищами бесстрашием и мнимой ловкостью, с какой он будто бы шел по льдинам до берега реки. Не исполнил он и своего обета, и вместо того чтобы обещанный им рубль понести в храм на свечку, он понес его в шинок, так как он вообще вел нетрезвую жизнь и в нетрезвом виде имел гнусную привычку срамословить. Родные и добрые товарищи напоминали Иванову о данном им обете, напоминали о том, что своей неблагодарностью он может навлечь на себя гнев Божий, но, отуманенный вином, Иванов не внимал добрым советам, а только бранил их да кощунствовал, нисколько не думая о своем исправлении. Так прошло три года. И вот неожиданно совершился над безумным кощуном и срамословом праведный гнев Божий. Удалившись однажды среди белого дня в вышку для отдыха, Иванов уже не выходил больше оттуда. Родные, долго не видя Иванова, пошли в вышку. И что же? Там за сундуком и коробами увидали они обезображенный страшными мучениями труп косневшего в пьянстве и богохульстве неблагодарного крестьянина.

Своей страшной и неожиданной кончиной Иванов дал урок быть на страже своей души и каждую минуту готовиться предстать перед Праведнейшим Судией. А потому нужно заблаговременно заботиться о надлежащем поведении и об исполнении христианских обязанностей. «Бдите и молитеся, по слову Спасителя, да не внидете в напасть» (Мф. 26, 41). До конца жизни сохраняй и ты, христианин, свою веру в целости, пребудь тверд в ней — и спасешься. Трудно сохранить веру среди тех соблазнов и искушений, которые встречаешь на каждом шагу. Но ты не ослабевай, мужайся, иди против соблазнов и искушений, призвав Бога на помощь, — и победишь их. Апостол сказал новопросвещенным христианам: «Если бы... Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» (Гал. 1, 8). Так и мы. Какие бы мнения и суждения ни пришлось нам слышать о вере и учении разных сектантов, не будем внимать им; какие бы ни видели примеры невнимания к обязанностям веры, примеры нарушения, не последуем им. Не последуем, хотя бы лишение земного благополучия предстояло нам за это, хотя бы весь мир оставил веру и изменил ей. Вот какова должна быть наша вера!

К несчастью, между нынешними христианами не всегда можно встретить такую веру. Вот, например, кто-нибудь в неправославной или противохристианской сектантской книге вычитал что-либо противное своей вере или в обществе вольнодумцев услыхал кощунство над учением веры или над самой верой. И эти слова кощунника делаются для него законом, он с ними соглашается, их воспринимает всем сердцем, а веру, преподанную родителями, наставниками, Матерью Святой Церковью, — веру, девятнадцать веков неизменно сохраняемую миллионами верующих, оставляет. Вот посмеялись над другим, что он соблюдает посты, любит Более ходить в церковь, чем в театр; вот заметили ему, что он много молится и не в меру охотник до чтения духовных книг, совершенно излишне раздает милостыни бедным. И что же? Он в самом деле начинает стыдиться своего прежнего образа жизни как будто чего-то противозаконного, ему становится совестно, затем он оставляет добрые правила и изменяет образ жизни. Вот что ныне нередко замечается между верующими.

Но чем заслужила святая вера, чтобы оставляли ее? Напротив, не представляет ли она множество побуждений, чтобы неизменно хранить ее? Вспомним, где восприяла начало наша вера? Вера наша не от земли взята, не людьми измышлена, а с Неба принесена, и не Ангелом, но Самим Воплотившимся для нас Господом. Миллионы верующих чрез сию веру спаслись и достигли блаженства с Богом на Небесах, доказательством чего служат их нетленные тела, не только нетленные, но даже чудодействующие. Целые народы хранят ее и теперь — и хранят так, что душу свою готовы положить за нее. Среди стеснений и преследовании строго держатся веры, потоки крови проливают за нее, а у нас некоторые и среди полной свободы исповедания веры, среди множества удобств и поощрений к тому часто отрекаются от нее, делаются холодными и чуждыми ей. Извинительно ли это? Больно делается душе при подобных мыслях. Как это не жалеют такое бесценное сокровище — веру, как это могут легко расставаться с ней, как это не боятся бросить себя спокойно из света во тьму, во тьму отчаяния, неверия, отвержения? Гибельное состоянием.

Но закончим начатое. Почему еще Святитель Николай угодил своей верой? Потому что вера его была соединена с делами, с жизнью чистой и святой. «Вера без дел мертва есть» (Иак. 2, 17). Недостаточно только верить, что Спаситель приходил на землю, страдал, умер, воскрес, — нет, нужно и жизнь свою устроить так, чтобы она была не чем иным, как одной благодарностью Богу, пострадавшему за нас, чтобы она была благовонным курением, фимиам которого был бы слышен на Небесах. Недостаточно только видимо принадлежать к Церкви, к обществу спасаемых, только слушать учение Спасителя, удивляться ему, восхищаться им — нет, нужно сделать его своим достоянием, глубоко укоренить его в своем сердце, проникнуться им, действовать в отношении к Богу и ближним при исполнении гражданских и семейных обязанностей не иначе как в духе этого учения. А так Святитель Николай и жил: веровал он искренно, нелицемерно и это всего яснее доказывал своей жизнью. Жизнь его была отблеском веры, хранящейся в его сердце. И если бы кому не пришлось слышать из уст его исповедание веры, то по жизни, по добродетелям, возможным только в истинном христианстве, узнали бы в нем истинного подвижника Христова.

Живи и ты, христианин, как веруешь, и вера, соединенная с жизнью, спасет тебя. Да, вера спасительна только в соединении с жизнью, с делами, ибо веру без дел имеют и бесы, и они «веруют и трепещут» (Иак. 2, 19). Но да избавит нас Господь от такой веры. Она на Страшном Суде не только не поможет нам, но осудит нас. «Раб ведевый волю господина своего, — говорит Спаситель, — и не сотворив по воли его, биен будет много» (Лк. 12, 47). Всякий, веровавший в слова Спасителя, в их истину, но всю жизнь только оскорблявший Его, делавший только угодное своим страстям ответит и постраждет более того, кто умер, не имея возможности услышать о Спасителе и о спасении через Него. Худо жить не по вере, а между тем не идет ли жизнь наша в разрез с верой? Когда отец семейства, воспитывая своих детей, имеет при этом в виду одни мирские цели, обогащая их земными знаниями, не вселяет в них ни страха Божия, ни повиновения Святой Церкви и сам в глазах их нарушает Евангельские и церковные заповеди; когда, желая их сделать полезными слугами отечества земного, не хочет и не старается в то же время сделать их служителями Христовыми — гражданами Отечества Небесного, — по вере ли, по духу ли веры поступает он в этом случае? Конечно, нет. Когда мать желает, чтобы ее дочь блистала в обществе красотой, умом, богатыми нарядами, знанием светских приличий, но вовсе не думает и не внушает ей о необходимости украшать себя качествами христианскими: скромностью, благонравием, любовью, чистотой, — что в ее поступках есть христианского? А между тем сколько есть таких отцов и матерей, которые не о благе небесном пекутся для чад своих, не о Вечной жизни помышляют для своих душ, а живут лишь тем, что видят. Находясь в подобном настроении, такие родители и чад своих воспитывают в том же духе, на великую и тяжкую скорбь себе и на невыразимую печаль для детей своих. Примером служит дивный рассказ одной слепой почтенной старицы Валентины Николаевны Добровольской о себе самой.

«Отец мой был судьей в городе П. Он был очень нетверд в истинах святой веры, относился к ней всегда равнодушно, из-за чего у него нередко происходили споры с моей покойной матерью, которая была очень религиозна. Она нас с сестрой воспитывала очень строго в религиозно-нравственном отношении. Бывая часто на богослужениях, она почти всегда брала нас с собой в церковь, и отец нередко говорил ей, что она воспитывает из нас каких-то “монахинь”. Эти замечания отца оскорбляли нашу мать и иногда даже вызывали слезы. Когда мы с сестрой подросли, нас отправили в губернский город для обучения в школе. По окончании школы мы возвратились под родной кров, но наши религиозные убеждения, внушенные нам матерью в детстве, уже немного пошатнулись. Это не ускользнула от зоркого внимания нашей доброй матери, и она нередко высказывала нам свою скорбь об этом».

Помолчав немного и тяжело вздохнув, Валентина Николаевна продолжала: «Мы хорошо были знакомы с семейством городничего, жена которого была светской женщиной и очень любила светские удовольствия. Она задумала устроить домашний спектакль, в числе прочих она пригласила и меня участвовать в этом спектакле. Я изъявила свое согласие, не спросив предварительно согласия своей матери. Мать осталась очень недовольна моим своевольным поступком, зато отец мой был очень рад этому приглашению. У отца с матерью было много споров и пререканий из-за этого спектакля. Отец, наконец, сказал с раздражением моей матери: “Твои монастырские уставы окончательно выводят меня из терпения”. Долго продолжались эти пререкания, наконец мать махнула рукой и сказала со слезами: “Делай, как сам знаешь, когда тебе неприятны мои убеждения и взгляды”. Эти семейные неприятности сильно подействовали на мою покорную мать, и она назавтра слегла в постель, так как была очень слабого здоровья. День спектакля был назначен, как хорошо помню, на 30 сентября. Когда я отправлялась на спектакль и подошла проститься с мамой, она взглянула на меня таким печальным взглядом, что мне сделалось как-то крайне неловко, и я потупилась. Она тихо-тихо сказала, чтобы не слышал отец: “Валя, завтра великий праздник Покрова Пресвятой Богородицы, а ты идешь играть в спектакле; подумай, кого ты будешь утешать своей игрой и своим веселием?” Я увидела слезы на лице матери. Я стояла неподвижно — слова матери поразили меня, но оклик отца: “Я тебя давно жду, иди” вывел меня из оцепенения. Я хотела поцеловать маму, но она отстранила меня рукой... Я не помню, как вышла из дому и села в экипаж. Когда мы с отцом приехали в дом городничего, то там собралось уже много из приглашенных гостей. Зал был блестяще освещен, в воздухе стоял веселый говор и смех, музыканты настраивали свои инструменты... Я прошла в уборную».

Валентина Николаевна утерла катившиеся слезы, глубоко вздохнула и продолжала: «Но вот занавес взвился... И я выступила на сцену... Я была одета в легкое газовое платье. Я стояла близко к кулисам... Вдруг платье мое вспыхнула от упавшей на него свечи, и я была объята пламенем... Я лишилась чувств. Можете представить, какой переполох произошел среди присутствующих в театре? Я тотчас же была вынесена на руках и отправлена домой. Когда я назавтра пришла в сознание и открыла глаза, то увидела доктора и фельдшера, которые бинтовали мои руки, на лице моем была вата, пропитанная какой-то мазью; я чувствовала нестерпимую боль в лице, шее и руках, которые были сильно обожжены. Не буду много распространяться о моей болезни: четыре месяца я не могла вставать с постели. Несчастье, случившееся со мной, уложило и мать мою в постель — она сильно хворала, так что все отчаивались в ее выздоровлении, а отец был близок к умопомешательству. Я же лишь только немного пришла в сознание, как попросила позвать священника, который меня исповедал и причастил Святых Таин. Спустя полгода с отцом сделался апоплексический удар — он скоропостижно умер. А я хотя выздоровела от ожогов, но чувствовала сильную боль в глазах, а через несколько времени совершенно ослепла. На первых порах моя слепота приводила меня в полное отчаяние, но потом я успокоилась, признав эту слепоту наказанием от правосудного Бога за мое непочтение к великому празднику. В этом несчастье я усматриваю милость Божию, ведущую меня, многогрешную, ко спасению. Не постигни меня эта несчастье, я, может быть, погибла бы в круговороте светской жизни, предаваясь греховным удовольствиям. Теперь только, наказанная и вразумленная Господом, я вполне уразумела слово Божие, которое говорит, что не из праха выходит горе, и не из земли вырастает беда... Не для нечестивого ли гибель, и не для делающего ли зло напасть? (Иов 5, 6. 31, 3). Мы, вообще, любим полагать в возглавие своей беспечности о своем спасении безмерное милосердие Божие, забывая при этом о правосудии Божием. Мы совершенно забываем, что Бог милосерд, но всякий день строга взыскивающий; Он милосерд, но правосуден, никому не заповедал поступать нечестиво и никому не дал позволения грешить, ибо милосердие и гнев у Него и на грешниках пребывает ярость Его. Эти слова Священного Писания говорила мне перед своей смертью моя покойная мать, а потому они глубоко запечатлелись в моем сердце». Так закончила свой печальный рассказ Валентина Николаевна, набожно перекрестившись несколько раз и утирая слезы, катившиеся по ее лицу.

Воистину поучителен сей рассказ старицы для родителей, особенно нынешнего времени, когда сами отцы и матери под праздники предаются непомерному веселью и чад своих влекут с собой часто на нескромные зрелища, а в день праздничный вместо посещения храма спят до полудня или с жадностью предаются разного рода невоздержанию. Где во всем этом вера? Где жизнь по вере? Нет, это не по вере жизнь, а по своим прихотям. А между тем как часто все это встречается! Как часто вера многих из христиан заключается только в звании христианина. От других иноверцев его отличает только ношение креста на груди, а жизни чистой и святой, строгих и высоких правил, честности, смирения, любви, целомудрия — всего этого не ищите и не требуйте. У некоторых мало остается и внешних признаков их принадлежности к Церкви. В храмы не ходят, садятся за стол — не молятся: говорят, стыдно, не принято, мол, крест нужно в сердце носить, а то забывают, что от избытка сердца говорят уста (Мф. 12, 34), — что есть в сердце, то просится непременно и наружу. Так дух христианский, которым должно бы быть проникнуто в нас все: и слова, и поступки, — этот дух более и более изгоняется из общества духом времени. Вместо него получают простор житейские расчеты, личные выгоды, самолюбие, своекорыстие — и они-то по большей части движут и управляют жизнью христианина. Закружились мы, грешные, в суете житейских попечений. Молиться Богу как должно нам недосужно, сходить в церковь некогда!.. А придет же этот грозный час: хочешь не хочешь, а надо будет умереть. Смерти не скажешь: «Подожди, я то и то еще не сделал». Минутки не отсрочит. Чего же ради мы так усердно заботимся о своих земных делах, что о душе нам и подумать недосужно? Не обманываем ли мы самих себя?

Воистину, братия, мы обманываем себя, воистину прельщаемся! Враг видимо ослепляет нас пустой отговоркой, он шепчет нашей лености, когда молиться, когда в церковь ходить. Видишь, сколько дела самого нужного и неотложного, кто за тебя будет его делать? А леность-то наша и рада этому; а бедная совесть ныне обличит, завтра обличит, а там и замолчит: не слушаешь — живи, как хочешь! И живет грешник в суете сует, и всю жизнь так проживает, и все себя обманывает: вот Бог даст, то и то сделаю; посвободнее будет — тогда и в церковь буду ходить, и молиться буду, и о душе подумаю, а теперь когда тут об этом думать? Бог простит!.. И так до последнего дня жизни будет он кружиться в суете сует, до последнего часа все будет откладывать заботу о спасении души. А между тем сердце его будет все грубеть и черстветь, совесть все тише будет подавать свой спасительный голос, и кто знает, в чем застанет этого раба смертный час, не в суете ли земной? А Господь сказал:«В чем застану, в том и сужу!»

Сходить в церковь в праздник — некогда! Один час уделить Богу — нам недосужно! Что же мы после этого за христиане? Верим ли мы Христу, нашему Господу Спасителю? Знает Господь милосердный немощи наши, знает, что нельзя нам жить на земле без хлеба насущного, и потому целых шесть дней в неделе отдал нам на наши земные дела. «Шесть дней работай и делай в них всякие дела твои, — говорит Он, — а день седьмой — один только день в неделе — отдай Господу Богу твоему» (Исх. 20, 9-10). А мы и этот день не хотим отдать Ему, и этот Божий день на себя же хотим употребить. Будет ли после этого Божие благословение на нас, грешных, и на делах наших? Не от того ли и дела наши — что ни заботимся, что ни хлопочем — все не спорятся, суета умножается, и мы все глубже и глубже затягиваемся в это болото?.. Да, братия мои, что ни трудись, ни хлопочи, если не будет благословения Божия, все труды твои ни во что!.. А Божие благословение и на земные дела привлекается доброй, благочестивой христианской жизнью, исполнением Божиих заповедей. Надобно помнить, что благочестие для всего полезно: оно и для спасения души необходимо, и для здешней жизни благотворно. Оно низводит на нас и на наши дела, даже и на наши житейские дела, Божие благословение и ставит и нас самих, и все, что нам принадлежит, под покров Божией Матери и святых угодников Божиих. Господь сказал: «Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, и сия вся (все, в чем вы нуждаетесь в земной жизни) приложатся вам» (Мф. 6, 33). Только Бога не забывай, исполняй Его святые заповеди, люби Матерь свою Церковь Православную, а Бог тебя не оставит, святые Божии угодники покроют тебя от всякой напасти; они добрые, неусыпные стражи твои и всего твоего достояния.

Поучительный случай рассказывает в своих записках один почтенный сельский священник. Его прихожанин, крестьянин, имел великую любовь к Церкви Божией. Если удар праздничного Благовеста заставал его за какой-нибудь, хотя бы и самой спешной, работой, он тотчас же бросал ее, брал с собой одного из детей и спешил в храм Божий, наказывая и жене идти в церковь с другим ребенком. Настал храмовый праздник Святителя Николая, заблаговестили к обедне. Благочестивый поселянин встрепенулся, стал спешно собираться в церковь и заметил, что у его жены еще пироги не посажены в печь. «Смотри, жена, — сказал он ей внушительно, — как бы тебе из-за пирогов не остаться в праздник без обедни!» А сам взял ребенка и ушел. Жена управилась с пирогами, взяла другого малютку и поспешила к службе Божией. Окончилась обедня, все пошли по домам. Подходят и наши добрые богомольцы-хозяева к своему дому и видят, что ворота приотворены, идут далее — сени тоже отворены, а в избе, слышно, кто-та будто бродит и шарит руками... Тут только хозяйка вспомнила, что, спеша в церковь, чтобы застать начало обедни, она забыла запереть ворота. Предполагая, что в избе недобрый человек, хозяева не решились сразу войти туда и пригласили соседей. И вот они отворяют дверь в избу и видят, что известный в их селе вор, глядя во все глаза, ощупывает стены и ищет выход. «Как ты сюда попал?» — стали его допрашивать. Тот откровенно признался, что, заметив неприпертые ворота, хотел этим воспользоваться, чтобы что-нибудь украсть.«Я видел, как хозяева пошли в церковь, — говорил он, — и был уверен, что никого нет дома. Но только я вошел, как следам за мной входит низенький старичок в красной бархатной церковной одежде и, взглянув на меня, строго говорит: “Как?! Эти добрые христиане пошли ко мне на праздник и второпях забыли припереть свой дом, а ты и рад случаю, чтобы их обворовать?” И при этих словах ударил меня по лицу так, что у меня сразу потемнело в глазах и я все потерял из виду... Вот и сейчас ничего не вижу и выхода не найду...»

Так рассказывал о себе обличенный на месте преступления тот недобрый человек. Его судили и присудили за покушение на кражу поселение в Сибирь. Отправляясь в дальнюю дорогу, он пожелал, в первый и последний раз в жизни, зайти в свой сельский храм помолиться. Когда подвели его приложиться к местной иконе Святителя Николая, он вдруг прозрел и в строгом лике угодника Божия на иконе узнал того старца, который обличил его поступок и наказал слепотой...

Видите, возлюбленные, что Святитель Христов Николай явился стражем достояния тех богомольцев, которые, спеша в храм Божий в его праздник, забыли запереть двери своего дома. И все другие угодники Божии суть незримые, но верные стражи и нас самих, и всего достояния нашего, если только мы живем по-Божьи. Они ли не испросят нам Божия благословения во всяком добром начинании, хотя бы и житейском? Трудиться и в поте лица трудами добывать себе хлеб самим Богом заповедано. Надобно только, чтобы всякий труд, даже и житейский, был совершаем во славу Божию, а это будет тогда, когда мы, трудясь на земле, не будем забывать, что земля не вечное наше жилище, что надо знать всему время: время работать и время Богу молиться, время потрудиться для хлеба насущного и время потрудиться для Господа Бога, для ближнего, для спасения своей души. Надо от трудов своих уделять и для Господа Бога некую долю: и в церковь на свечку, и бедным в помощь, и сиротам на утешение жертвовать... Вот и благословит Бог труды твои. А праздник — Божий день — Богу отдай. Непременно, еще раз говорю, сходи в церковь Божию, помолись поусерднее, дай душе своей отдохнуть, подышать «чистым воздухом» молитвы церковной, дай сердцу твоему ощутить близость благодатной святыни, дай помыслам твоим оторваться от суеты земной хоть на несколько часов... И поверь, друг мой, ты вернешься из храма Божия со свежими силами и тут-то увидишь, сердцем почувствуешь всю ложь и неправду тех отговорок, какие враг подсказывал твоей лености, чтобы отклонить тебя от посещения храма Божия. Испытай и виждь. Сходи хотя бы раз в праздник к службе Божией, помолись смиренным сердцем со всей Церковью и сам увидишь, что даже и для житейских дел праздник полезен: ты духом обновишься и возьмешься за свое дело с новыми силами... А о том, будто дела свои упустишь, не беспокойся: порука тебе в том Святитель Христов Николай и все святые Божии, порука тебе Сам Христос, Который сказал: «Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, а сия вся приложатся вам». И непреложно Божественное слово Его. Аминь.