СВЯТИТЕЛЬ ИННОКЕНТИЙ (СМИРНОВ), ЕПИСКОП ПЕНЗЕНСКИЙ И САРАТОВСКИЙ (+ 1819 Г.).
"БЛИЗКО К НАМ НЕБО, НО МЫ ДАЛЕКИ ОТ НЕГО". СЛОВО НА ВОЗНЕСЕНИЕ ГОСПОДНЕ.
Господь же по глаголании, вознесеся на небо (Мк. 16, 19).
И так нет нужды оставаться долее на земле. Вождь и глава наша восшел в горняя;свет истинный, просвещающий землю и весь мир, взятся, хлебь сшедый с небесе (Ин. 1, 9), питающий в жизнь вечную, паки на небе; надежда и радость наша, наставник идруг, Судия и утешитель и спасение и жизнь вознесеся; и облак скрыл Его.
Но не будем, Христиане, праздными или печальными слышателями сего возшествия. Им утверждается слава великих подвигов на земле; и земнородным возвещается радость небесная. Путь от яслей до гроба, исполненный скорбей и страданий, путь крестов безчисленных, сосредоточившийся во единый крест на Голгофе, отныне прославляется небесною славою; поелику им прошел на небо Иисус Христос. Человек перстный, изгнанник Рая сладости (Быт. 3, 23) всюду преследуемый пагубою и клятвами, кроющийся на земле в трепетесмерти временной и вечной, отныне имеет дерзновение восходить на небо путем новым и живым, который прославлен вознесением Господа. Иисус Христос, сый образ ипостаси Отчей (Евр. 1, 3) и образ наш, как наименовал Сам Себя, образ дах вам (Ин. 13, 15), вознесся ныне с плотию распятою; и, как Царь неба, усвоенному человечеству даровал небесное царство; как Господь славы, облек его Своею славою; как Бог всяческих, спосадил на престол Божества — вознесеся и седе одесную Бога (Мк. 16, 19). И так Его Божественный восход есть образ нашего восхождения; Его слава одесную Бога есть образ нашего прославления, или прославления тех, которые под Его Крестом воинствуют на земле и побеждают, веруя обетованию — сести на престоле (Апок. 3, 21) по образупобедившего и седящего со Отцем Иисуса Христа.
Видите, Слушатели! какою славою утешает Христиан торжественное вознесение Господа; и, если кто еще не вступил на путь Господень, медля на распутиях мира, коликим обетованием и какою силою влечет от земли на небо! Повинемся и мы сему влечению силы Божией от неба, касающейся ныне каждого слышателя о вознесении. Но, дабы не суетно было наше повиновение, воззрим на то, куда от земли возноситься должно, и изобразим пред собою хотя слабую тень нашего во времени возвышения.
На земле размышлять о небе, на которое восшел Иисус Христос, и земным языком изрекать тайну седения одесную силы, стольже было бы суетно, как слепорожденному размышлять о цветах, и немому повествовать о духе. Восхищенный до третиего небеси, впрочем восхищенный токмо в рай, слышал глаголы неизрекаемые (2 Кор. 12, 4) языком человеческим; как же можно человеку, пригвожденному к земле, повествовать о том, чтo превыше всех небес? Но если глас слова Божия, никогда неумолкающий, и глас Церкви, выражаемый в многообразных действиях и знамениях, внушают искать вышних, идеже есть Господь одесную Бога седя (Кол. 3, 5), горе иметь сердца (Литург. Злат.) и возвышаться к небесным; то не помышлять о небе, на которое возноситься должно, и не говорить о нем, как о тайне, превышающей мудрость мира, значило бы заключать небо всем отверзтое. Не дерзая касаться третиего небеси, коснемся первого, которое может быть к нам столько же близко, как и земля нами обитаемая.
Будет время, когда сие небо и земля прейдут, когда звезды небесныя (Ис. 34, 4), удивляющия землю величием,как листвие, спадут с небесе, и все стихии сожигаемы разорятся (2 Петр. 3, 10); но человек никогда не прейдет от бытия своего и среди всеобщего разрушения, хотя бы восхотел тлена, и поискал смерти могущей уничтожить его, не истлеет и не умрет (Апок. 9, 6), По сему излишне было бы ныне собирать множество земли, воздвигать горы на горы, или устроять крыле, дабы возноситься к видимому небеси. Оно, поколику носит в себе тление, низко для нетленного духа человеческого. Дух бессмертный ищет и неба бессмертного; действующий разумом и волею устремляется туда, где истина и свобода, где премудрость и блаженство. Есть другое небо для духа нашего, нетленное и вечное, или высота духовная, которая на языке человеческом, по некоторому сходству, именуется небом.
Если бы внутреннее око наше не помрачалось суетою и страстьми: то видимое небо и видимая земля были бы для нас отверзтою книгою, в коей можно читать невидимая Божия (Рим. 1, 20), поучаться тому, как духовное солнце, освещая вся, питает, растит и привлекает к себе души человеческия; поелику мир вещественный, сотворенный тем же словом и по тем же законам, как мир духовный, есть образ духовного, и, если можно уподоблять более, есть покров его, как тело есть покров души нашей. Но земный разум, опирающийся токмо на чувственных опытах, носится на единой поверхности неба и земли, и кроме вещества не видит в них ничего. В самом небе обретает землю; когда земное измерение путей и времени относит к светилам небесным.
Бог наш есть Бог небесный (Ин. 5, 45), живый и царствующий на небесех (Пс. 2, 4), небо имеющий престолом(Мф. 5, 34) Своим. Но если, по словам премудрого, и небо небес (3 Цар. 8, 27) видимых не довлеет Ему; то не стихийная высота, удаленная от взоров человеческих, служит престолом Господу, но святость от Него Самого исходящая, и к Нему же возвращающаяся. Бог седит (Пс. 46, 9), восклицал единый из тайновидцев, на престоле святости Своея (2 Кор. 11, 31). Вечно Сый никогда не исходит из Себя, из Своего неприступного света (1 Тим. 6, 16), коим облекается; из блаженной вечности, в коей почивает; из безпредельного величия, по коему ни в какой твари, ни во всем мире не вмещается. Следственно там есть небо, где Бог неприступный и безпредельный; там небо, где открывается Его святость всеосвящающая, где является истина вечная, так как Он есть истина (Ин. 14, 6), где обитает любы совершенная (1 Ин. 4, 13), которую Он дарует и совершает; где почивает мир всяк ум превосходяй (Флп. 4, 7), который от Него исходит, и Сам Той мир есть (Ефес. 2, 14); где избыточествует духовная радость, которую раждает Дух Утешитель (Ин. 14, 26): словом, там есть небо, где Господь Своею силою, благостию и Божественностию открывается, действует и царствует.
Первосозданный человек видел сие небо; по мере правды и святыни, вмещал его в себе, и жил на нем, доколесилы вышнего (Лк. 1, 35) действовали в нем так, что он не препятствовал их действию, покаряяся весь без останка: но вскоре заключил оное небо, когда свою волю поставил преградою воле Божией, свой разум простер завесою вечной премудрости; или, по образу денницы, мечтая свои силы сравнять с силами Вышнего, мечтая быти, яко Бог, пал с оного неба на землю, и низверг с собою весь род человеческий. Отселе в каждом человеке, что ни находится собственного, есть плоть, рожденная от плоти (Ин. 3, 6), и земля, заимствованная от земли. Сердце, соделавшееся источником злых помышлений, столь на низкой степени поставило человека, что он, когда творит своими силами и по своей воле, творит токмо противное и враждебное Господу. Бог есть истина; а все дела человеческия лжа суть, хотя бы многие им верили как несомненной истине; поелику древний корень лжи, неизторгнутый из сердца, произращает их. Бог есть любы, а дела человеческия суть зависть, хотя бы многими опытами доказывалась их любовь, так как в них созревают плоды Едемской зависти. Господь мир есть, а дела человеческия суть возмущение и мятеж, хотя бы примирялись ими целые народы; поелику возмутитель царствия Божия тайно внушает их, в чаянии достигнуть своего намерения. В Господе радость, а в делах человеческих печаль и скорбь, хотя бы на вся дни увеселялися ими светло; потому что на них лежит печать небесного осуждения: в болезнех и скорби жить на земле (Быт. 3, 16), и в довершение всех болезней умирать смертию (Быт. 2, 17). Таким образом дух человека и весь человек, погрузившийся в себя, сколько бы своими силами ни возвышался в очах человеческих, есть земля неустроенная, и дотоле останется землею, доколе паки весь не покорится силам Вышнего; или снидет в бездну грехов последнюю.
Навсегда сокрылось бы от нас блаженное небо, если бы Иисус Христос не приклонил его нисшествием Своим, и не отверз всемощным Крестом, убив вражду на нем. Во Христе блогоизволи Бог всему исполнению Божествавселитися, и тем примирити к Себе всяческая, избавить нас от власти темныя и преставить в царство Сына любве Своея (Кол. 1, 19). Отец, почивающий в Сыне, почивает и там, где Иисус Христос вселяется, где кровь Его(Ефес. 1, 7), погашающая пламень вечного гнева, течет во исцеление; плоть, распятая и погребенная, приемлется в одежду нетления и святости: ибо Иисус Христом восставляется святыня, правда, любовь, мир и радость Божественныя. По сему там отверзается и есть небо, где Иисус Христос.
Святые Божии, победив на земле мир, под завесою сиречь плотию (Евр. 10, 20) Иисуса Христа приступили ко свету неприступному, возшли во святая, во Христе и со Христом торжествуют ныне; и потому суть небо.
Живущие на земле, когда собираются не во имя земли и человека, но во имя Господа Иисуса, — составляют небо: тогда Он пребывает между ними: идеже бо еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их (Мф. 18, 20). Убо в каждом собрании во имя Христово на земле, есть небо.
Сердце человека, если столько укрепляется в вере и возрастает в любви, что все отверзается для Иисуса Христа, и Он нисходя к нему, Своею святостию творит обитель Себе (Ин. 14, 23); то и сердце человеческое есть небо.
Слово Божие уверяет нас в тайне пребывания Христова на земле до скончания всех времен: Се Аз с вами есмь во вся дни, до скончания века (Мф. 28, 20). По сему и небо с нами и посреде нас, хотя бы мы не касались его. Если сие Божественное небо может отверзаться когда либо в чувственных образах и для чувственного человека: то здесь, когда преломляется хлеб небесный и подается чаша жизни, некоторым образом край оного неба отверзается и для нас.
Но размышляя о небе, если мы возводим к нему только умственные взоры, оставляя на земле желания наши; то усвояем себе укоризненный вопрос, слышанный некогда свидетелями вознесения: Мужие Галилейстии, что стоите, зряще на небо (Деян. 1, 11). Христиане! почто размышляя о небе, не желаете его; взирая на его славу и величие, не возвышаете к нему сердец ваших?
Столь близко приклоненное к нам небо, не для того ли всюду простирается, чтобы от всех стран и мест можно было восходить к нему, и не в чувственных токмо действиях, но и в сердце полагать (Пс. 83, 6) непрестанныявосхождения? Столько благ вечных, которыя обемлет небо, и из коих каждое превышает цену всего видимого, предлагается на земле, дабы там было сердце ваше, туда стремилось и там успокоивалось, где сие вечноесокровище. Идеже сокровище ваше, ту будет и сердце (Мф. 6, 21).
Но сколь близко к нам небо, столько, по видимому, мы далеки от него, и столь же трудно к нему восхождение. Раждаются иногда желания к сему возвышению; но, как слабыя искры в густой мгле, в тоже время, как возгараются, погасают. Усиливается иногда ум отвлечь хотения от суеты; но, как темничный узник, пременяет только место темницы, а не освобождает. Подлинно, тяжелыя узы пригвождают вас к земле, и столь же многочисленныя, сколько земных предметов нами желаемых; столь же крепкия, сколь крепка любовь к ним возбуждаемая. Но, если ничто земное само собою к воле нашей не прилепляется, — напротив мы прилепляемся ко всему земному; если твари превратностию и тлением, удаляют нас от себя, прекращая наше к ним стремление, напротив мы не престаем устремляться к ним своими желаниями: то не земные предметы, но желания в воленашей раждающияся, суть узы наши, пригвождающия к земле. Апостол в наставлении искать вышних, все сии узы рассекает единым словом: жить не человеческим похотем, но воли Божией прочее во плоти время (1 Петр. 4, 2).
И так, не от внешних сил, не от насильственного влечения зависит то, чтобы от земли разрешалися сердца наши: но от внутренней силы воли, которая может разрешать узы ею составляемыя; может пресекать желания от нея раждающияся. Впрочем, сия великая мощь ничтожна, когда мечтаем силами нашего разума подкрепить ее; но тогда делается истинно великою, крепкою и непреодолимою, когда одушевляется верою, могущею победить не себя токмо, но царствия; когда подкрепляется упованием всесильной помощи; приобретается и возобновляется в молитвенных подвигах.
Маловерие колеблет нас между небом и землею, между похотями человеческими и волею Божиею, и потому мы ни студены, ни теплы (Апок. 3, 16); но тот, в чьем сердце возгарается пламень веры, дабы пресечь в себе похоти человеческия, и волю свою истощить до того, чтобы в ней действовала токмо воля Божия, вступает на путь Иисуса Христа, с Ним нисходит в ясли, уничижением всего собственного; с Ним восходит в пустыню, туда, где искушается сила веры и упование; с Ним алчет и жаждет, по вся дни умерщвляя плоть свою; за Ним следует в пусто место, или в гору для молитвы; Его крест приемлет на рамена свои — в любви терпения и скорби; с Ним погребается в умерщвлении всего человеческого. Сей путь Иисуса Христа есть единственная на земле стезя, ведущая на небо; Он есть воля Божия, открытая в действиях Христовых.
Нам неизвестно, когда приходит всесильная помощь от Господа к тем, которые вступают на путь сей, впрочем не таится от нас, что житие их на небесех (Флп. 3, 20), хотя телом на земле пребывают, и поелику Иисус Христос в них есть (2 Кор. 13, 5); то в них и небо.
Отселе обращаясь к себе и миру, что можем найти столь славного и великого в себе и на земле, по чему отлагаем восхождение на путь небесный? тлен земли, превращающий все во изтление; суетность мира, как вихрь кружащая мысли и хотения наши; бренность тела непрестанно разрушающегося и умирающего; низость ума в самых великих деяниях не восходящого выше самого себя; повреждения воли, коею любим только себя и сею любовию, как льстивым лобзанием сами себя предаем врагам нашим: сии ли преграды удерживают нас от пути небесного, ведущего к вечному торжеству и церкви первородных на небесех написанных (Евр. 12, 23)? Но если подвижники неба слышат, что вся тварь совоздыхает с ними и сболезнует, чающи их всыновления и своейсвободы (Рим. 8, 20-23); то сия же тварь воздыхает и от нас, порабощающих ее суетности, и тело наше, как твари повинующаяся нам, воздыхает о своем и нашем порабощении.
Наипаче же сколь многими и сколь сильными воздыханиями, иногда укоризнами и обличением, иногда стенанием и воплями убеждает нас искать свободы от рабства тлению, тот останок небесного в нас дыхания, который ничем временным и земным не насыщается?
О если бы хотя превратность всего видимого волнения мира, воздыхания внешния и воздыхания внутренния, совокупно поражая, и взаимно усиливаясь, наконец подвигли нас искать покоя от земного смятения, внутри и вненас непрерывно увеличивающегося; и подвигли так, чтобы не языком токмо, но и сердцем от всея силы и от всея крепости возопили ко Господу: Христе вознесшийся! Твоею силою вознеслися от земли нам подобнострастные человеки (Иак. 5, 17); даждь и нам крыле, да от сея суеты, от сих мятежей полетим к Тебе по стезям Твоим, и на них почием (Пс. 54, 7)! Аминь.
17 Мая 1815 года.